Кто заражен вич в клубах

Среди ВИЧ-положительных есть те, кто приобрел этот статус добровольно, среди «отрицательных» – те, кто планирует это сделать. Их называют багчейзеры – «охотники за жуками». Это ВИЧ-отрицательные люди, которые ищут своего «дарителя» – человека, который передаст им вирус. Поиск и попытки часто растягиваются на месяцы и даже годы, но они уверены: заветный «плюс» того стоит. Москва 24 попыталась разобраться, почему люди ищут ВИЧ, и узнала, не жалеют ли они о том, что по собственному желанию сменили статус на «плюс».

«Умоляю, впусти в меня ВИЧ»

Сколько людей из всех ВИЧ-инфицированных заразилось добровольно, посчитать невозможно: статистики мотивов заражения нет. Но, так или иначе, в мире есть те, кто просит партнера (необязательно постоянного) «подарить статус», и те, кто его «дарит» или продает. У каждого за плечами – своя история и ее причины. Алексею (имя изменено) на вид около 30. Он не называет реальный возраст, потому что считает цифры условностью. Утром Леша отправляется на работу, по вечерам чередует бары, спортзал и свидания. Уже год он пытается найти того, кто подарит ему вирус иммунодефицита. Знакомится на вечеринках, в компаниях, через приложения – ходит на свидания не только с ВИЧ+, но если узнает, что перед ним именно такой, говорит, что ищет ВИЧ.

Заполучить вирус Алексею пока не удалось: не все, услышав просьбу, решаются на такое. «У нас это сложно, парни с ВИЧ крайне редко знакомятся, даже просто так, без интима. Они все скучные, грустные, забитые, – сетует мужчина. – Ловить надо в Европе – там и ВИЧ+ больше, и они после того, как поймали вирус, спокойно себе живут, гуляют, веселятся». Инфицировавшись, он надеется стать одним из них – из тех, кто веселится и живет, ничего не боясь: «Мне приходится упрашивать людей, чтобы они впустили в меня ВИЧ. В этом тоже есть кайф, я не знаю, согласятся они или нет, получится или нет. Мне нравится рисковать, но если я получу ВИЧ, риск уйдет, мне будет вообще нечего бояться».

Алексей добавляет, что так называемых гифтеров (тех, кто соглашается «дарить» вирус по просьбе ВИЧ-отрицательных) заводят такие просьбы. Он хочет найти как раз такого – того, кто «ловит адреналин» от самого факта того, что может передать вирус. Такие, говорит Леша, за ночь стараются заняться сексом «как можно больше раз», делают это неистово, чтобы «точно получилось». Но их нужно очень сильно поискать.

Охота за жуком или погоня за ошибкой?

Англоязычное bugchasing переводят как «охоту за жуком», однако интересно, что вариант «погоня за ошибкой» тоже уместен. О багчейзинге открыто заговорили в США в 2003 году: журнал Rolling Stone опубликовал статью Грегори Фримана «В поисках смерти». Автор называл багчейзинг субкультурой, распространенной у гомосексуальных мужчин. Фриман насчитал десять тысяч случаев добровольного заражения в США в год. Статью раскритиковали за недостоверные данные – но тема вышла из подполья.

Намеренное заражение ВИЧ в начале двухтысячных в неанглоязычных странах стало известно как pozzen, pozzing – в прессе Германии и Австрии более распространен этот вариант. Pozzen буквально трактуется как «сделать кого-то положительным». Одной из первых публикаций и попыток осмыслить эту тему в Европе стал репортаж Бритты Штруфф в ежедневной немецкой газете Berliner Morgenpost. Журналистка рассказывает о Питере, который через несколько часов после беседы с ней «заразит человека ВИЧ и почувствует себя как бог, и уснет с улыбкой на лице».

По ее данным, тех, кто намеренно хочет заразиться, не больше нескольких десятков – многие из них ищут «дарителя» на форумах. Там же ищут «клиентов» такие, как Питер: ВИЧ+ с высокой вирусной нагрузкой, своего первого поццена он заразил за 200 евро. Социальный психолог и член рабочей группы по ВИЧ в Университете Мюнхена Фил Лангер, которого цитирует в материале Штруфф, называет такое поведение иррациональным и встречающимся «почти исключительно среди гомосексуалов»: «Вирус ближе к ним, болезнь присутствует в их мыслях, почти каждый мужчина-гей знает кого-то со статусом «плюс», что приводит к «сознательному принятию сексуальных рисков».

О причинах сознательного заражения заговорила австрийская ежедневная газета Der Standard в заметке «ВИЧ на заказ». Издание характеризует поццен как феномен («phänomen pozzen»): «Мотивация всегда разная, но часто за этим явлением стоит страх инфицирования как таковой и желание избавиться от этого страха после заражения». Именно это желание –избавиться от страха – одна из причин, которую озвучил Алексей. «Я хочу спокойно жить и делать, что мне хочется». Делать это сейчас, по его словам, мешает страх заразиться случайно.

Желание инфицироваться может быть «наиболее экстремальным проявлением изменившейся терапии ВИЧ», по мнению автора еженедельной газеты Der Tagesspiegel Кая Купфершмидта. «Сейчас жить с ВИЧ намного легче, чем несколько лет назад, появилась терапия, СПИД перестал вызывать ужас и восприниматься как болезнь. Видимо, это та причина, по которой некоторые идут на заражение. Но любой, кто верит, что лекарство может его спасти, ошибается».

Среди других причин «страшной чумы» автор Der Tagesspiegel выделяет желание полной близости с партнером: «В исследовании Фила Лангера из Мюнхенского университета 40 процентов заявили, что они хотели преодолеть последнюю преграду между собой и партнером и заразились от любви. А 15 процентов в качестве причины назвали ощущение опасности от незащищенного секса». Эту гипотезу подтверждает Митя, который называет себя общественным активистом «в свободное от проектов время». Судя по его странице в соцсети, он путешествует, посещает культурные мероприятия, встречается с друзьями – но в этой размеренной жизни ему не хватает адреналина. И он ищет его среди сексуальных партнеров.

Мужчина уверяет, что даже если бы не было терапии, то он все равно пытался бы поймать вирус. Но на вопрос, что бы он делал, если бы поймал, он не ответил. «Я никогда не буду жалеть», – почему-то уверен он.

Трудно сказать, насколько осознанные все эти сообщения на форумах, диалоги в группах в соцсетях и даже просьбы о заражении в реальной жизни. Журналист Рикки Дайер (сам ВИЧ+) в 2006 году, заинтересовавшись багчейзингом, провел эксперимент, где пытался выяснить, зачем люди намеренно заражаются ВИЧ. Он оставлял сообщения о том, что хочет познакомиться, не скрывая при этом статус ВИЧ. Дайер был удивлен быстрым откликом, которого не ожидал: в течение нескольких дней с ним связались «десятки багчейзеров, которые говорили, что они хотят быть «пораженными» – то есть зараженными вирусом». Но, как выяснил журналист, эти сообщения и просьбы так и остались «просто фантазией».

The first results of my project are OUT NOW on Deviant Behavior. I talk about three participants’ views on #bugchasing, #PrEP, #internet, and #chemsex. Check it out for your daily dose of sex, interview and theory! See it here: https://t.co/X3IELVPqVa pic.twitter.com/QZy75hTrNp

— Jaime Garcia (@JGarciaIglesias) 21 апреля 2019 г.

Понять, фантазия или реальность – погоня за вирусом, взялся в 2018 году и аспирант Университета Манчестера Хайме Гарсия-Иглесиас. Багчейзинг как социальное явление он рассматривает в своей докторской диссертации, которую готовит сейчас. Он называет багчейзеров «гомосексуалистами, которые фетишизируют ВИЧ-инфекцию и используют интернет, чтобы этот фетиш удовлетворить». Хайме общался с мужчинами из разных слоев общества, стран и поколений. Кто-то из них вырос на тезисе, что ВИЧ – это смертный приговор, а кто-то – что это больше не так: «Для некоторых преследование вируса – это все, о чем они могут думать, потому что без ВИЧ не считают себя полноценными членами сообщества гомосексуалистов».

Первые результаты исследования он изложил в статье «Действительно ли люди хотят поймать ВИЧ?». Социолог приходит к выводам, что в этой «охоте за ошибкой» вне зависимости от национальности, возраста и социального статуса большую роль играет сам процесс, эмоции, связанные с ним, осознание себя частью некой группы, желание близости. «Это нечто среднее между фантазией и реальностью. Они возбуждаются от мысли о заражении, занимаются сексом с намерением поймать вирус (или ограничиваются «охотой» в интернете). Но потом испытывают раскаяние и принимают постконтактную профилактику, а те, кто заражается ВИЧ, – терапию».

Минздрав России подчеркивает, что называть багчейзинг социальным явлением нельзя. На официальном портале причинами единичных случаев названы «незнание, медицинская безграмотность, психологическая созависимость и неспособность трезво принять ВИЧ-положительный статус партнера».

Врач высшей категории Московского областного Центра по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями Евгения Жукова в разговоре с Москвой 24 охарактеризовала этот феномен как «ВИЧ-фатализм»:

Покажи мне любовь

Света (имя изменено) стала «плюсиком» четыре года назад. Отношения с возлюбленной ВИЧ+ натолкнули ее на мысль, что любовь – это все делить пополам. Диагноз партнерши ее не испугал, а «вдохновил»: «Умоляла любимую дать мне ее иглу, но она ни в какую не соглашалась. Я хотела связать нас навсегда». Уговорить возлюбленную не получилось, тогда она взяла использованный шприц инфицированной подруги. Света утверждает, что не пила и не пьет терапию, потому что «чувствует себя хорошо». Возможно, у нее сильный иммунитет, поэтому заболевание развивается медленно – в этом случае ВИЧ-инфекция в течение долгого времени может никак себя не проявлять и не переходить в СПИД (СПИД – это конечная стадия ВИЧ).

Портал Минздрава о профилактике ВИЧ и СПИДа отмечает, что «с момента заражения до достижения стадии СПИД в отсутствии лечения может пройти около десяти лет при условии сильного иммунитета и здорового образа жизни». Но иммунная система постепенно поражается, человека всегда сопровождают заболевания – от простуды до гепатита, вирусная нагрузка растет – развивается СПИД. Если человек не начал принимать терапию даже на стадии СПИД, он умирает.

Девушка не делит жизнь на до и после и не думает о своем статусе, несмотря на то, что с «дарительницей» они расстались. Света, как многие ВИЧ+, иногда поддерживает связь «со своими» на форумах: «Охотники там – гости редкие, да и в принципе редко кто ищет незнакомых, чтобы заразиться». Но чуть больше года назад ей написал мужчина, который попросил продать вирус. Света удивилась, но согласилась поделиться «плюсом» за 20 тысяч рублей.

«Он говорил, что для него это что-то вроде целой философии, он сделал выбор и все такое. Несколько месяцев назад написал, что все получилось». «Если я тоже хочу получить вирус, – обращается девушка к автору этого материала, – то должна хорошо подумать и быть готовой к тому, что с первого раза может не получиться». Действительно, случаи передачи ВИЧ от женщины к женщине редки, первый зафиксирован в США не так давно, в 2014 году.

С точки зрения закона осознанное инфицирование ВИЧ – преступление. По данным пресс-службы МВД, в 2018 году в России зафиксировано 130 преступлений по статье 122 Уголовного кодекса РФ «Заражение ВИЧ-инфекцией». За намеренное заражение или попытку заражения ВИЧ-положительному может грозить лишение свободы до пяти лет. С одним исключением: когда человек заразился добровольно. То есть если партнер знает о положительном статусе другого и соглашается не предохраняться или просит «подарить» вирус.

«Я бы все равно вышла за него замуж»

Анна Королева – организатор благотворительного проекта «Верю.Знаю.Живу». Вместе с ним она помогает тем, кто недавно узнал о диагнозе. Она была на их месте десять лет назад. Анна получила статус ВИЧ+ от бывшего мужа. Супруг и его мама в те годы были так называемыми ВИЧ-диссидентами: эти люди, невзирая на официальные научные данные, полагают, что ВИЧ – миф, придуманный фармацевтами. Они принципиально не принимают терапию, отрицают медицину, игнорируют диагноз «ВИЧ» (при этом ВИЧ-диссидентами себя называют и ВИЧ-отрицательные, и ВИЧ-положительные).

Как носители высокой вирусной нагрузки, они, не предохраняясь, могут инфицировать других, а также передать вирус при беременности и родах от инфицированной матери к ребенку. Кроме того, диссиденты уговаривают не начинать лечение или отказаться от него ВИЧ-инфицированных людей. Иногда это делают врачи. Так было и в случае с нашей героиней.

Когда у ее супруга развился СПИД, Анна поняла, что ее обманывали – болезнь существует. «Крепкий, брутальный, сильный мужчина просто начал заживо сгорать. Я видела, как стремительно и мучительно это происходило. Слава богу, я тогда просто взяла и отвезла его к врачам, силой заставила принимать терапию (даже начатая на стадии СПИД терапия опускает вирусную нагрузку и буквально оживляет человека. – Прим. Москвы 24). И спасла ему жизнь».

Детей, о которых так мечтала Анна, у пары не получилось. После того, как мужчина начал принимать терапию и встал на ноги, они расстались. Анна говорит, что если бы можно было вернуться назад, была бы умнее. «Если бы я тогда знала обо всей опасности болезни, не было бы свадьбы. По крайней мере, ее бы не было, пока он не пошел бы лечиться». И подумав, добавляет: «Я бы пошла на брак, на любовь, на семью – но не на заражение. Жертвовать собой ради семьи и любви необязательно: есть и доконтактная профилактика, и постконтакная, и терапия. Принимать своего возлюбленного или возлюбленную полностью – да, но это не значит, что ты должна болеть. ВИЧ останется с тобой навсегда, а отношения – никто не гарантирует».

Сознательное заражение из-за любви, а тем более багчейзинг героиня не может воспринимать спокойно: «Нормальный человек не хочет болеть! Хочешь инфицироваться – иди к психиатру, это невроз, это от нелюбви к себе». Анна считает, что одной из причин багчейзинга может быть неадекватное представление людей о болезни, «иллюзия того, что можно пить таблетки и жить, как будто ничего не случилось». Когда она увидела на форуме объявление о поиске «дарителя», сразу написала автору. «Парень просто не хотел идти в армию, говорит, до ужаса боялся и не придумал ничего лучше, чем заразиться ВИЧ. Я попросила у него номер, позвонила, слышу: «Если принимаешь таблетки, то можно прожить всю жизнь хорошо». Я ему объясняла и разложила по полочкам все и про таблетки, и про «хорошо» – это совершенно не выход».

Но главное, чего не понимают те, кто даже допускает мысль о сознательном заражении, по мнению Анны, это отношение общества. «У меня был шок, когда врач мне сказал: «Ни в коем случае никому не говори». Стигматизация общества – то, к чему я не была готова. К чему никто не готов, особенно те, кто думает, что хочет инфицироваться».

После диагноза, вспоминает Анна, на работе перестали даже вешать одежду в один с ней шкаф. Подруги сначала перестали приглашать на праздники, приходить в гости, а потом и звонить. «Прерывается связь» и «потом перезвоню» – на этих словах из ее жизни навсегда уходили те, кого она считала близкими. Кто-то из них даже признавался: «Страшно поставить лайк на фото, вдруг другие подумают, что я тоже такая?» Кто-то сетовал, что после Анны приходится «дезинфицировать всю мебель». Эти страхи не имеют под собой оснований, но Анна говорит, переубедить людей невозможно. Но самое ужасное – это то, что из этих страхов растет самостигма. ВИЧ+, оставшись один, начинает сам себя есть. Королева, привыкшая вести отрытый и активный образ жизни, замкнулась и около года провела «на дне».