Люди которое болеет гепатитам
Содержание статьи
Гепатит: реальные истории
Ко Всемирному дню борьбы с гепатитом носители вирусов С и В рассказали о стоимости лечения в России, побочных эффектах от лекарств, поведении врачей и о том, как остановить болезнь
Алексей, 33 года, Санкт-Петербург
Гепатит С, гепатит B
Я считаю, что у меня три жизни. С шести лет я занимался футболом, потом в связи с травмами пришлось покончить со спортом. Вторая началась после этого — наркотики. И вот уже 10 лет я живу своей третьей жизнью, без наркозависимости и алкоголя.
Скорее всего, я всё-таки заразился через иглу. О диагнозе я узнал на медкомиссии для военкомата. Наркотики заглушали мои чувства, и я продолжал употреблять и не лечился. Когда я вынес из квартиры последний телевизор, мама обратилась к моим школьным друзьям. Мы узнали, что один знакомый смог слезть с наркотиков после жизни в монастыре в Мордовии. Они посадили меня в машину и повезли туда. Но религиозный метод лечения наркозависимости оказался не для меня — я убежал, долго добирался на перекладных домой в Санкт-Петербург. В итоге мне помогла программа Анонимных наркоманов, «12 шагов». Я отлежал на реабилитации 50 дней и больше не возвращался к наркотикам.
Про лечение гепатита я ничего не знал. В начале двухтысячных я лег на пункцию печени, был весь желтый, от меня шарахались люди на улице, но мне тогда было всё равно — опять же из-за наркотиков. Помню, что прописывали пить довольно бесполезное «Эссенциале». На тот момент лечение было одно — пегилированные интерфероны. Оно стоило в районе 15 тысяч долларов. Побочные эффекты от этого лечения довольно тяжелые, зачастую необратимые: у мужчин выпадают волосы, и может быть так называемый тератогенный эффект — негативное влияние на плод, ребёнок может родиться с дефектами. Сейчас в Европе и США есть новые препараты, гораздо лучше, они стоят около 84 тысяч долларов за курс.
В принципе, свой диагноз я не скрывал. Как-то раз я пришел к знакомой и, сидя у неё на кухне, рассказал о том, что со мной произошло. Реакция у неё была такая: не трогай моего ребенка и старайся ничего не трогать в моей квартире. Однажды я неудачно поиграл в футбол и порвал сухожилие. Меня на «Скорой» привезли в больницу, нужна была операция. Медсестра, узнав мои диагнозы, надела аж две пары перчаток на руки. Медсестра, узнав мои диагнозы, надела аж две пары перчаток на руки. Вот такая не информированность. Но при этом мой лечащий врач был очень профессионален и тактичен. Мы договорились, что в его рабочем операционном дне я буду последним, чтобы после меня уже никого не было. В другой раз я добился увольнения уролога в районной поликлинике. Придя к нему на обследование, я услышал, что таких как я надо отвозить на необитаемый остров, чтобы не распространять инфекцию дальше, и держать подальше от детей.
Гепатит С лечится. Гепатит B засыпает. Мой гепатит B ушел в хроническую стадию, сейчас он мне ничем не мешает, и я надеюсь, что вылечился от гепатита С. Сейчас у меня хорошие показатели, полгода назад я досрочно закончил лечение. Были тяжелые побочные эффекты, и я подумал, что мне важнее, чтобы у меня другие органы остались в сохранности, нежели печень.
надо покупать лекарства на свои деньги, залезать в долги, в кредиты, экономить, копить, чтобы оплатить свое лечение. Я занимаюсь мониторингом госзакупок. Препаратов закупается довольно мало, и прежде всего они выделяются людям с ВИЧ: им это положено бесплатно. Всем остальным надо покупать лекарства на свои деньги, залезать в долги, в кредиты, экономить, копить, чтобы оплатить свое лечение. У меня есть знакомые, которые вписываются в клинические исследования фарм. компаний, чтобы лечиться бесплатно. В прошлом году наконец-то был зарегистрирован новый комбинированный препарат для лечения гепатита С, он стоит 820 или 850 тысяч рублей за трёхмесячный курс лечения, с минимумом побочных эффектов и почти стопроцентным успехом излечения.
Нам обязательно нужен реестр пациентов, чтобы было ясно, сколько в стране больных гепатитом и нуждающихся в лечении. Должно быть регулирование цен на лечение. Эпидемия растёт. Я хочу, чтобы об этом заговорили президент и премьер. Чем больше людей будут знать, что надо проходить тестирование, что гепатит излечим, тем больше у нас шансов это остановить.
Марат, 29 лет, Москва
Гепатит С
Я сдавал плановые анализы, думая, лишь бы не ВИЧ. А потом смотрю — в графе ВИЧ стоит минус. Я сразу успокоился, но дальше заметил в четвертой строчке плюс — а это гепатит С. Я много думал, как же я заразился, но у меня нет даже приблизительной версии, сам ли я виноват или нет. Может, это произошло в тату-салоне или у зубного. Не думаю, что это от партнёра: я всегда предохраняюсь, да и гепатит С не передается через половой контакт так легко, как ВИЧ.
Сначала я думал, что это всё полная ерунда, несерьёзная болезнь, главное, что не ВИЧ. Потом начал узнавать и выяснил, что это не менее серьезное заболевание. С ВИЧ научились жить и работать даже у нас, а с гепатитом в России пока беда. Лечат лекарствами позапрошлого поколения.
Сначала я ушел в затворничество, решил, что начинаю монашеский образ жизни, с сексом надо завязывать. Потом понял, что секс тут не при чём, и если им правильно заниматься, то я никого не заражу. Самое сложное — сказать человеку о собственном диагнозе. Не сказать сразу нельзя, а сказать сразу — тебе могут ответить: «Извини, не хочу идти на такие риски». У меня было такое — один мальчик узнал про мой диагноз и перестал со мной общаться. Но нынешние мои отношения, наоборот, окрепли, когда я обо всём рассказал партнёру.
С ВИЧ научились жить и работать даже у нас, а с гепатитом в России пока беда. Мне обещают, что вирус полностью исчезнет. Гепатит С в Америке исключён из списка неизлечимых болезней. Период обнаружения вируса после заражения может занимать до года. В Москве есть куча программ, где клиники принимают бесплатно анализы, за это платит бюджет. Надо проверяться. Люди плохо понимают разницу между A, B, C и D. Когда они слышат слово «гепатит», то думают о желтухе и представляют себе детское заболевание, не понимают, как им заражаются. С и D активно набирают обороты, и есть стереотипы, что это болезни, которыми человек никогда не заразится, если он не наркоман и не гомосексуалист.
Мне повезло, что я сразу попал в федеральный центр на Соколиной горе. Там мне сказали, что если я не хочу посвятить свою жизнь лечению старыми препаратами с возможными рецидивами, то мне не будут их прописывать. Сил у моего организма, в том числе психологических, должно хватить, чтобы болезнь не прогрессировала, и анализы не ухудшались. Диета, осторожность в алкоголе, никаких наркотиков — это должно мне помочь дотянуть до того времени, когда начнется экспериментальная программа от фармкомпании, которая будет получать регистрацию Минздрава. Я буду в одной из групп, которая тестирует препарат. Правда, из-за санкционных сложностей, всё задержалось.
Светлана, 37 лет, Санкт-Петербург
Гепатит С (в ремиссии)
Если набрать в Интернете «Гепатит С», чаще всего мы увидим определение «ласковый убийца». Слово «убийца» пугает настолько, что люди предпочитают ничего не знать.
У меня была бурная юность, наркотики. Однажды я попала в милицию на 72 часа. Меня приковали наручниками к батарее, а бывшего молодого человека посадили за распространение. Мне стало очень страшно.
До 23 лет я не предохранялась. О своем гепатите я узнала во время беременности первым ребёнком, когда мне было уже 27. Я не удивилась — понимала, что это следствие моего поведения. Родила я в обычном роддоме. В медкарте ребёнка написали, что у матери гепатит С. Уже дома к ребёнку пришла врач-педиатр и спросила пренебрежительным тоном: «Милочка, а где ты гепатит С подцепила?» Я молчать не умею, поэтому уже тогда ответила, что это не её дело. Она пришла к ребёнку, так пусть и занимается своим делом.
Со второй беременностью были сложности. Существует официальное постановление, что больные с неопределяемой вирусной нагрузкой могут рожать в любом роддоме. Я размахивала справкой от инфекциониста: смотрите, мне разрешили рожать там, где я захочу. Но врачи всё равно отказывали, ссылаясь на внутренние предписания роддома. Один прямо сказал: «Заплатишь, и я приму роды».
Сейчас моим детям 10 лет и три года. Обоих кормила грудью — мне разрешили. Дети уже дважды сдавали анализы на антитела — результаты отрицательные. Мой муж живет не с больной гепатитом или бывшей наркоманкой, а с обычной женщиной. Он всё знает, понимает и никогда не намекает на прошлое.
В обществе относятся по-разному. Больше, конечно, реагируют на наркотическое прошлое. Кто-то говорит: ты героиня, молодец, что выбралась. Я не считаю себя героиней. Это был вопрос выживания. Либо я двигаюсь к смерти, либо выбираю жизнь.
Андрей, 36 лет, Санкт-Петербург
ВИЧ и гепатит C
В конце 90-х среди моего поколения сложно было найти того, кто не употреблял и кто не заразился в итоге ВИЧ, гепатитом или ими вместе. Тогда мы этому даже не придавали особенного значения. Тот образ жизни, который мы вели раньше, — это ад; единицы оттуда выбирались. Мне было нелегко слезть с наркотиков, я несколько раз срывался. Пять лет назад я прошел курс реабилитации, и моя жизнь начала меняться. Я смог создать семью, восстановить отношения с прежней семьей. У меня есть сын от предыдущего брака, а всего трое детей, и все здоровы, слава богу. По выходным у нас дома практически детский сад. У меня просто сказочная жизнь: я занимаюсь своим здоровьем, работаю.
А тогда, после обнаружения своих диагнозов, я ничего не предпринимал. Я до последнего откладывал лечение, пока мне не стало совсем плохо. Мне повезло: подруга из сообщества по выздоровлению от зависимости отвела меня к хорошему врачу. Когда я начал принимать препараты для лечения ВИЧ, мои показатели улучшались медленно, а потом и вовсе остановились — как раз из-за наличия второго диагноза, гепатита С. Я жду, когда в России появятся препараты нового поколения и сейчас его не трогаю.
Когда я заболел, я ничего не сказал своей семье. Я боялся. Есть стереотипы, что ВИЧ и гепатит — это чума, которая только у проклятущих наркоманов и проституток бывает, что это смертельно, передаётся воздушно-капельным путем, через рукопожатие. Когда я начал лечиться от ВИЧ, то столкнулся с тем, что бывают перебои, нехватка лекарств — так я впервые попал на акцию Пациентского контроля. Мы выходили с протестом к администрации президента, к Минздраву. Есть фотография, на которой чиновники Минздрава смотрят на нас из своих окон, улыбаются и хихикают. В принципе, реакция на такие акции — вызов полиции, три часа в отделении, а затем суд и штраф. Но ни одна акция даром не прошла — в 2013-м мы добились снижения цен на препараты для лечения гепатита С.
По предварительным подсчётам в России таких людей может оказаться до шести миллионов. В России общий бюджет на ВИЧ и гепатит. Препараты для лечения гепатита С закупаются по остаточному принципу. Есть страшное лечение — пегилированные интерфероны с тяжелейшими побочными эффектами. Люди сходят с лечения. Необходимо написать новую программу для лечения гепатита С, выделить под неё бюджет и начинать лечить не только людей с ВИЧ, но и тех, у кого это единственная инфекция. Пока что, если человек болен только гепатитом, он должен за свой счет приобрести это дикое лечение, у которого всего 60 процентов излечиваемости. Можно потратить впустую огромные суммы — от полумиллиона рублей за курс. Это на фоне того, что во всем цивилизованном мире уже есть лечение, которое работает в 99 процентах случаев. Большая часть этих препаратов в нашей стране не зарегистрирована.
Если три года назад об этом просто молчали, то в этом году хотя бы много разговоров о том, чтобы создать единый реестр пациентов с гепатитом С, тех, кто нуждается в лечении. Когда такой реестр будет создан, можно будет написать национальную программу с расчётом всех затрат. По предварительным подсчётам в России таких людей может оказаться до шести миллионов.
Юлия, 40 лет, Калининград
Гепатит С
Мой гинеколог обратил внимание на плохой анализ крови. Направили к гематологу, было подозрение на лимфому. Когда сообщили о диагнозе, — гепатит С на стадии цирроза, — я обрадовалась. Не знала, насколько это страшно. Сразу удалось оформить инвалидность — третью группу. Первая терапия длилась полгода. Результата не было. У меня была депрессия, я думала о суициде. Я не могла смириться, не могла понять, почему это случилось со мной? Говорят, что с циррозом живут не более пяти лет. Я написала завещание.
Через год после первой терапии, в декабре 2011 года, я прошла экспериментальную тройную терапию, думали, что не переживу. Очень сильно поправилась, отекала, тяжело было дышать, проблемы с кишечником и, к чему совсем не была готова, — облысение. Я выглядела, как онкобольная, пила успокоительные, ходила к психологу.
Через полгода вирус вернулся, тогда мне сказали, что шансов нет. Но в декабре 2014 года меня пригласили в программу индивидуального доступа к препаратам, которые ещё не зарегистрированы в России. Это моя третья антивирусная терапия, она длится до сих пор. Мне выдали препараты на полгода, но пить их нужно восемь месяцев. Мне пришлось взять кредит на 300 тысяч рублей, чтобы приобрести остальные.
Я не знаю, где могла заразиться. В детстве бывали, конечно, открытые раны, мне делали уколы в больнице. У меня была плохая свёртываемость крови, но врачи не обращали на это внимания. Когда я рожала в 1998 году, никакого обследования не проводили, но сейчас я понимаю, что симптомы гепатита уже были. Все эти годы я сдавала флюорографию, анализы на ВИЧ, сифилис, но нигде не требовалось сдавать кровь на гепатит. Это был платный анализ. Вот так многие даже не знают, что больны.
Сейчас мне выписывают препарат, с которым у меня несовместимость. Он вызывает кровотечения. Писала жалобы, просила заменить другим лекарством. Чиновники пожимали плечами — не положено. Приходится покупать аналог за свои деньги.
Муж и дочь здоровы, но анализы сдают регулярно. В семье изменился рацион, мы все едим то, что можно мне. Семейный бюджет тоже пострадал. Я постоянно летала в Питер и Москву, сдавала анализы, ходила на консультации — всё за свой счет. Меня поддерживали коллеги — все три терапии проходили на их глазах. Мне давали дополнительные выходные. Вирус забрал здоровье, но дал мне другое мировоззрение. Я стала больше времени уделять семье, путешествовать. Хочу успеть посмотреть мир и дожить до свадьбы дочери.
Подробнее здесь
Источник
«Врач сказала, что я проживу еще 10 лет»: истории людей с гепатитом С
Если об эпидемии ВИЧ в России периодически говорят негосударственные СМИ, то про эпидемию гепатита слышно крайне редко. Хотя, по официальной статистике, в стране около 3 % населения живут с гепатитом, а это более 5 миллионов человек. Впрочем, в реальности цифры гораздо выше. СПИД.ЦЕНТР поговорил с людьми, которые столкнулись с гепатитом С и поделились собственным опытом.
Героиновая волна, накрывшая Россию с середины 90-х, принесла с собой не только наркозависимость, но и сопутствующие тяжелые заболевания, в частности ВИЧ и гепатит С. «Ладно мы, поколение наркоманов, в 90-е не было одноразовых шприцев. Но я знаю людей, которые заразились в больницах при операциях и так далее. Вот им-то за что это?» — сетует Юлия Шевченко. Сейчас ей 43 года, в 90-е употребляла наркотики — сначала медицинские препараты, потом появился героин.
У Юлии два высших образования, она работала врачом, на психоактивные вещества зарабатывала сама. О том, что у нее гепатит, узнала в женской консультации, когда забеременела. Ребенок был долгожданный, и она не согласилась на предложение врача сделать аборт. Тогда, в 2002 году, информации было немного, ей помогло медицинское образование — начала читать книги о гепатите и о передаче гепатита при родах.
по теме
Лечение
АBC — азбука гепатита
И это не единичная история. Чаще всего люди узнают о том, что у них есть гепатит, во время плановых операций или при беременности, когда вынуждены сдавать анализы. Анна Королева тоже узнала о своем диагнозе в женской консультации на третьей неделе беременности. Первая реакция была «лечь и умереть».
«Выяснить, где я заразилась, уже невозможно, — вспоминает она. — Но предполагаю, что это было через маникюр. Я получила анализы, села в машину и увидела, что анализ на гепатит положительный. Сперва подумала, что мне показалось, позвонила своему гинекологу. Она сильно удивилась».
Дмитрий Карсаков несколько раз был в тюрьме, тоже употреблял наркотики. О том, что у него гепатит, узнал, когда попал в больницу на операцию. По его словам, тогда он отреагировал очень спокойно, даже не придал этому значения, ведь у него уже был ВИЧ.
«Я ничего в то время не знал про гепатит, — рассказывает Дмитрий. — Его всего лишь 10 лет как открыли. Информации никакой не было, поспрашивал ребят: говорили, печень раздует — помрешь. Знакомые сперва отреагировали с опаской, у меня везде появилась огромная пометка на медкартах, такой красный треугольник».
В поликлинике он ругался с врачами, просил убрать этот красный треугольник, ведь на картах не должно быть никаких пометок о диагнозах пациента. Свое право он отстоял, треугольник убрали, но врачи все равно ему сказали, что болезнь не лечится.
Юлия шевченко, фото из личного архива.
Азбука гепатита
Всего в мире насчитывается семь разновидностей гепатитов — A, B, C, D, E, F и G. Вообще гепатит — это общее название воспалительных заболеваний печени, которые могут быть вызваны разными причинами: отравлением (токсический гепатит), атакой клеток печени собственной иммунной системой (аутоиммунный гепатит). Но чаще всего, говоря об этой болезни, имеют в виду поражение клеток печени особыми вирусами.
В то же время разные вирусные гепатиты — совершенно разные болезни, каждый из них вызывается своим возбудителем, могут различаться пути передачи, способы лечения и профилактики. Общее у них только одно — мишенью во всех случаях является печень.
Например, гепатит В у 10 % взрослых людей переходит в хроническую стадию, которая уже неизлечима. Современные препараты способны лишь уменьшить активность воспаления и повреждения печени. А гепатит С часто зовут «ласковым убийцей» из-за того, что симптомы выражены слабо, часто проявляются лишь усталостью и повышенной утомляемостью, а во многих случаях болезнь никак себя не проявляет вообще. В 20 % случаев с заболеванием справляется собственная иммунная система организма, но в оставшихся 80 % оно также переходит в хроническую форму и длится десятилетиями, приводя в итоге к развитию цирроза или рака печени. Впрочем, гепатит С вылечить как раз можно.
«По данным за 2017 год, в России проживает более 5 миллионов людей, у которых были выявлены антитела к вирусу гепатита С и/или поверхностный антиген вируса гепатита В, — рассказывает член правления общественной организации «Вместе против гепатита», заместитель генерального директора фонда «Гуманитарное действие» Алексей Лахов. — Точной цифры не знает никто, поскольку в России нет единого регистра больных хроническими вирусными гепатитами. Точнее, такой регистр ведется, но не все регионы России предоставляют туда информацию».
«Я хочу вылечиться. Было бы здорово, если бы лечение было бесплатным, но бесплатно государство предлагает только интерфероновую терапию, а я не готова к этим побочным эффектам»
«Я не чувствую себя ущербной»
Юлия узнала, что у нее гепатит и ВИЧ, на четвертом месяце беременности. Как инфицировалась — не знает, но у многих ее знакомых потребителей уже были такие же диагнозы. Врач сообщила о ее болезнях холодно, сказала, что она проживет еще максимум 10 лет. Первое время после того, как узнала диагноз, она «очень сильно ревела», следующая стадия — осознание, что за все в жизни нужно платить.
Женщина свой диагноз ни от кого не скрывала, единственный, кто не знает до сих пор о болезни, — ее шестнадцатилетний сын. «Не знаю, почему я ему не сказала, — объясняет Юлия, — какой-то барьер у меня стоит до сих пор. Про гепатит он знает, про ВИЧ — нет. Видимо, сказывается то, что я боюсь его травмировать. Зачем ему лишние головные боли о том, что я могу умереть. Хотя мы разговариваем с ним на эти темы».
Никакой стигмы или дискриминации со стороны окружающих Юлия на себе не чувствовала — все ее знакомые отреагировали на диагноз спокойно, а мама говорила: «Наверное, тебе нужно что-то для иммунитета кушать».
Через несколько лет она попала в колонию — «отсидела за свою глупость». Глупость заключалась в распространении наркотиков, за это пришлось отбыть в заключении 6 лет и 11 месяцев. В нулевые годы, по ее словам, там существовали отдельные отряды для ВИЧ-положительных, куда ее и определили. А на гепатите такого акцента не делали, люди с ним содержались на общих основаниях. Впрочем, по ее словам, в колонии к ней относились нормально и не акцентировали внимание на гепатите или ВИЧ.
Дмитрий Карсаков, фото из личного архива.
«Сейчас это часть моей жизни, от которой я никуда не денусь, — объясняет она. — У всех абсолютно нормальная реакция, хотя я много слышала историй, что на работу не берут с диагнозом, рожать запрещают и так далее».
После освобождения ее пригласили на тренинг, где были социальщики, работающие с ВИЧ-позитивными людьми и наркопотребителями. Она этим загорелась и сейчас помимо основной работы старшим специалистом в кредитной компании волонтерит в организации, помогающей наркозависимым. Считает, что ее опыт и история могут уберечь других от ошибок, которые когда-то совершила она сама.
«Я не чувствую себя ущербной, — говорит Юлия. — Я приняла это как данность. Я хочу вылечиться. Было бы здорово, если бы лечение было бесплатным, но бесплатно государство предлагает только интерфероновую терапию, а я не готова к этим побочным эффектам».
«Я, улыбаясь, сказал, что у меня гепатит С»
Дмитрий узнал про свой статус в 1997 году. Он тоже употреблял наркотики и неоднократно попадал за это в колонии. Через несколько лет у него обнаружили и ВИЧ.
«Я с каким-то заболеванием попал в больницу, — рассказывает Дмитрий. — Врач сообщила, как на конвейере. Видимо, я был такой не один в тот день. Ну, посмотрела и посмотрела, еще один гепатит. Все равно наркоман. Буднично. Мне в то время было все равно».
по теме
Лечение
Гепатит и стоматология: стоит ли бояться врачей?
Про свою болезнь Дмитрий особо никому не говорил, скрывал даже от родителей. Они узнали это не от него, а когда приехали в очередной раз в колонию, но сотрудники отказали в свидании, мотивируя тем, что он «будет трогать ручки, посуду общую и всех перезаражает». Так и узнали.
Родители на него были «озлоблены», что не сам рассказал. Близким тоже диагноз раскрыл не сам мужчина, а врач, объяснил, что он не опасен и будет лечиться.
Когда его везли по этапу, посадили в камеру к другим заключенным с такими же диагнозами. По его словам, сотрудники ФСИН к ним не заходили и старались как можно меньше контактировать, даже закрывали глаза на какие-то нарушения.
Заключенных с ВИЧ и гепатитом свозили со всего Волгоградского региона в колонию в городе Волжском. Когда там оказался Дмитрий, в ней уже было порядка 70 человек. Вспоминает, что среди заключенных, даже здоровых, никакой стигмы не было: «обменивались информацией, помогали друг другу, только станками разными пользовались, а так были со всеми».
Когда мужчина вышел в 2011 году, ему предложили лечение интерферонами. Он согласился. Через три месяца лечения начались жесткие побочные эффекты: диарея, температура и так далее.
«Лечение я переносил тяжело, пошел к психотерапевту, — объясняет Дмитрий. — Там была бабушка пенсионного возраста. Я, улыбаясь, сказал, что у меня гепатит С, хорошо еще, что про ВИЧ не упомянул. А она говорит: «Ой, отсядьте от меня. Что же вы сразу не сказали». Для заполнения тестов она давала мне ручку, но обратно не забрала, попросила, чтобы я унес ее с собой. У меня было чувство, будто меня ударили. Таким одиноким себя почувствовал».
Через пару недель после этого визита к врачу Дмитрий порезал себе вены. Сейчас и сам не может вспомнить, из-за чего его так «накрыло», считает, что это один из побочных эффектов терапии. Позже, когда его кто-нибудь будет спрашивать о лечении интерферонами, он будет показывать шрамы на запястьях.
«Врач сообщила, как на конвейере. Видимо, я был такой не один в тот день. Ну, посмотрела и посмотрела, еще один гепатит. Все равно наркоман. Буднично. Мне в то время было все равно»
Помогло ему, что лечение заканчивалось как раз к концу весны. Друзья выводили Дмитрия на природу, помогали, поддерживали, это помогло ему вернуться в нормальное состояние. Уже осенью он решил, что станет помогать другим.
«Я отучился на токаря, но не хочу им быть. А больше ничего не умею, но решил, что мое — это помогать другим. У меня получалось, и мне нравилось».
В 2013 году он открыл свою организацию — Волгоградскую региональную общественную организацию «Единство» — и сейчас работает на горячей линии, консультирует людей. Говорит, что в основном звонят перепуганные матери, чьи дети находят на улице шприцы или контактируют с людьми, у которых есть гепатит, и спрашивают, как им быть.
«Я запрещала всем ко мне подходить»
Анна всегда считала, что гепатит С — болезнь социальная, что она бывает только «у неблагополучных слоев населения», а это либо наркопотребители, либо люди, ведущие «распутный образ жизни». Говорит, что она даже в больнице никогда не лежала.
После того, как узнала в женской консультации во время беременности, что гепатит есть и у нее, самое сложное было — принять и научиться с этим жить. По ее словам, самая страшная мысль — что болезнь может передаться ребенку.
«Я начала читать и стало немного полегче, — вспоминает она. — Оказалось, что таких девушек очень много. Конечно, все равно где-то у меня отложилось, что это болезнь наркоманов и все умирают от цирроза».
Алексей Лахов, член правления общественной организации «Вместе против гепатита», заместитель генерального директора фонда «Гуманитарное действие».
Оставалось лишь ждать окончания беременности и только потом начинать лечение. Анна отмечает, что сама она человек брезгливый, и если бы тогда узнала, что в ее окружении есть человек с гепатитом, не стала бы к нему подходить.
Когда выяснилось, что и у нее гепатит, сама к себе никого не подпускала: «Запрещала трогать себя за руки, не давала пить со мной из одной кружки. Хотя понимала, что нереально так заразиться. Но родители отнеслись к этому нормально. Никто отрицательно не отреагировал».
«Когда я шла рожать, то кричала на весь роддом, что у меня гепатит С: «Пожалуйста, наденьте перчатки, я за вас за всех беспокоюсь!» Врач сказал, что, если я скажу еще хоть слово, он мне заклеит рот: «Мы не боимся, отстань»».
Анна считает, что ей повезло, она не чувствовала негатива от близких или врачей. Хотя до сих пор к ней регулярно обращаются девушки, которые узнают о гепатите во время беременности и сталкиваются с неадекватной реакцией на диагноз.
Лечение и стигма
Алексей Лахов отмечает, что стигма в отношении людей с гепатитом С все еще широко распространена. «Причем не только среди общего населения, но и среди медицинского персонала, особенно у медсестер. Нередки случаи разглашения диагноза, когда на медицинскую карту наносят специальные метки».
По его словам, были случаи, когда пациентов отправляли в конец очереди на операцию, объясняя тем, что после них «нужно по-особенному обрабатывать инструменты и столы».
по теме
Лечение
Преодолевая темноту: борьба с гепатитом С в Украине
Эксперт объясняет, что многие носители гепатита в России — это люди, употребляющие инъекционные наркотики. Но зависимость не делает их менее нуждающимися в помощи и лечении. Он убежден, что снизить уровень инфицирования среди наркопотребителей можно лишь одним действенным способом — расширять программы по работе с людьми из групп риска. Однако, по его словам, с каждым годом в стране таких программ становится все меньше.
«В то же время важно, чтобы общество понимало: проблема вирусных гепатитов касается не только потребителей наркотиков, но и вообще всех: ваших мужей и жен, матерей и отцов, бабушек и дедушек, которые могут заразиться в обычной больнице или у зубного врача», — констатирует Лахов. Однако проблема гепатита С в России — не только в страхе и дискриминации, но и в лечении. А это, возможно, еще страшнее.
Существует несколько способов лечения гепатита С: интерфероновыми схемами, современными безинтерфероновыми схемами и дженериками. Первый вариант самый древний, дешевый, но в то же время с очень тяжелыми побочными эффектами.
«Мне сделали пробный укол в мышцу, сказали посидеть 30 минут, — вспоминает Дмитрий, прошедший именно через такое лечение. — Никакой реакции не было, и я начал лечение. Мне сказали, что возможны температура, диарея, выпадение волос. Я не придал этому значения. Но уже на пятый день началось: панические атаки, суицидальные наклонности, три месяца не спадала температура, диарея».Его лечение длилось 48 недель, причем уколы нужно делать еженедельно (курс лечения безинтерфероновыми схемами — 12 недель и ежедневный прием двух таблеток). Мужчина признается, что второй раз не согласился бы на такое лечение. К тому же у него есть еще одно серьезное ограничение — интерфероновые схемы подходят не для всех штаммов гепатита.
Весь мир сейчас лечит гепатит С с помощью новых схем, в состав которых больше не входит интерферон, а базовый препарат — софосбувир (Совальди) недоступен для большинства россиян в силу своей дороговизны. По подсчетам Международной коалиции по готовности к лечению, стоимость курса лечения гепатита С такой схемой (софосбувир + даклатасвир) составляет 582 000 рублей за 12 недель.
Из-за дороговизны в 2017 году государство обеспечило этими лекарствами лишь 1,5 % нуждающихся россиян. Несмотря на то, что софосбувир попал в список ЖНВЛП (жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов), это лекарство так и не вошло в рекомендации Минздрава для лечения вирусного гепатита С. Более того, ведомство не предусмотрело возможности закупок софосбувира на 2019 год.
В феврале 2019 года общественники в очередной раз просили правительство закупить софосбувир, но его все еще нет в закупках Министерства здравоохранения.
Еще один выход из сложившейся ситуации — дженерики, то есть более дешевые аналоги оригинальных лекарств. Так лечатся во многих странах мира. Но у нас и здесь есть свой, «особый» путь — в России дженерики не зарегистрированы. Если купить их самостоятельно и попытаться провезти через границу, то это карается законом.
«Я сказал, что у меня гепатит С. А она: «Ой, отсядьте от меня. Что же вы сразу не сказали». Для заполнения тестов она давала мне ручку, но обратно не забрала, попросила, чтобы я унес ее с собой. Таким одиноким себя почувствовал»
Кто-то едет за границу, кто-то нелегально ввозит их в Россию. Но на границе всегда есть риск, что лекарства найдут. Недавно это произошло с гражданином Киргизии, пытавшемся провезти в Россию через границу с Казахстаном лекарства от гепатита С. Теперь мужчине грозит уголовное преследование по статье 238.1 УК РФ (незаконный ввоз на территорию РФ незарегистрированных лекарственных средств, совершенный в крупном размере).
«Ситуация с гепатитами в мире очень сильно различается от страны к стране, — комментирует Лахов. — Допустим, в Египте запустили массовую программу скрининга и лечения и уже вылечили более миллиона пациентов. Потому что есть политическая воля и дешевые лекарства — дженерики. В нашей стране одна из лучших программ скрининга вирусных гепатитов и вакцинации от вирусных гепатитов В и А. Но с охватом лечения ситуация хуже».
«Возможно, проблема в том, что тема гепатита не столь популярна на уровне государства, как ВИЧ-инфекция или туберкулез, которые можно назвать политически одобренными заболеваниями, — резюмирует эксперт. — От момента заражения до развития цирроза или рака печени во многих случаях проходит достаточно много времени, например, 20 или 30 лет. В некоторых странах за это время успеют смениться президентов пять минимум. Может быть, поэтому чиновники не очень заинтересованы в том, чтобы выделять деньги во время своего политического срока на такое отложенное во времени заболевание».
Источник