Вирус вич давно выделен но до сих пор не получена вакцина почему
Содержание статьи
Без вакцины
Мы ждем вакцину от коронавируса через считанные месяцы, от силы год, и кажется, что она уже почти готова, осталось только ее испытать. Однако не всегда это бывает так быстро. Самую неуловимую вакцину на планете — от вируса иммунодефицита человека — ученые ищут уже без малого сорок лет, и до сих пор не нашли. Как так вышло? И что делать дальше: ждать, что она появится, искать обходные пути или научиться жить без нее?
Предчувствия
До середины XX века человека можно было привить в основном от бактериальных болезней — туберкулеза, столбняка, холеры: их возбудители крупные, их несложно рассмотреть и просто вырастить. С вирусами всегда работать было куда сложнее — особенно учитывая, что они не размножаются вне клеток. Ситуацию перевернули «отцы современных вакцин» — Джон Эндерс, Фредерик Роббинс и Томас Уэллер, которые научились выращивать в клеточной культуре вирус полиомиелита.
После этого «отцам» присудили Нобелевскую премию, а индустрия закатала рукава и взялась за истребление вирусов: 1952 год — первая работающая вакцина от полиомиелита, 1954 год — японский энцефалит, 1957 год — аденовирусные инфекции, 1963 — корь, 1967 — свинка, 1970 — краснуха.
Для спасения человечества появился протокол. Шаг первый: выделить вирус. Шаг второй: вырастить его в культуре. Шаг третий: инактивировать (обезвредить) врага или отобрать его ослабленные варианты. Шаг четвертый: проверить, вызывают ли получившиеся вирусные частицы иммунный ответ на животных. Шаг пятый: проверить эффективность и безопасность на людях. Через полтора столетия после первых опытов Дженнера разработка противовирусных вакцин из творческой работы превратилась в техническую.
Дженнер потратил на свою работу десятки лет, его последователи научились делать это куда быстрее. С того момента, как полиомиелит «поселили» в клеточной культуре, до официального одобрения вакцины Солка прошло около семи лет. На производство вакцины от кори ушло около девяти, с краснухой справились за пять, свинка до сих пор держит пальму первенства — четыре года от выделения вируса до готовой вакцины.
К восьмидесятым годам XX века многие вирусы оставались неуловимыми, но появились и первые серьезные победы. С помощью противовирусных вакцин удалось не только остановить эпидемию полиомиелита во многих странах, но и полностью искоренить оспу. Возможно, именно эти успехи позволили секретарю Министерства здравоохранения США Маргарет Хеклер 23 апреля 1984 года пообещать прессе, что с новым, свежеоткрытым вирусом HTLV-III (чуть позже за ним закрепится более известное нам имя HIV, или ВИЧ) удастся справиться — то есть сделать вакцину — буквально за пару лет.
Вирус на Т-клетке человека под электронным микроскопом
NIADS / flickr / CC BY-SA 2.0
В своей книге And the band played on («Оркестр продолжал играть») журналист Рэнди Шилдс вспоминает, что врачи, которые сопровождали Хеклер на пресс-конференции, после этих слов буквально побелели — они понятия не имели, откуда она взяла эту цифру. Однако и они едва ли могли предположить тогда, на какое время на самом деле растянется эта погоня.
За 36 лет с заявления Хеклер и 39 лет с момента начала исследований HTLV-III в мире многое изменилось. Инактивированные вакцины вышли из моды, уступив свою популярность вирусным векторам, полиомиелит остался лишь в нескольких странах, а вакцину от гриппа научились обновлять каждый год. В мире начались и закончились эпидемии атипичной пневмонии и свиного гриппа, пандемия SARS-CoV-2 унесла уже больше полумиллиона жизней, а оставшиеся в живых надеются на скорое появление вакцины.
Тем временем от последствий заражения ВИЧ гибнут сотни тысяч людей и страдают десятки миллионов в год, а обещание Хеклер выполнить не удалось — ни за два года, ни за десять, ни за тридцать девять.
Погоня
Два года — это срок, за который можно успеть пройти по заранее проторенной тропе. В него можно уложиться, если у вас уже есть выделенный вирус, антитела из крови переболевших людей, примеры работающих вакцин того же типа (именно это помогло быстро стартовать разработчикам вакцин от SARS-CoV-2) и отработанная методика их производства — и все это при условии, что вакцина пройдет клинические испытания (которые длятся от нескольких месяцев до года) с первого раза. Иными словами, если сначала вы хорошо подготовились, а потом вам повезло.
Поначалу казалось, что вакцину от ВИЧ тоже можно «списать» с других, уже успешно стартовавших вакцин. И перед глазами ученых были два обнадеживающих примера. На один из них обратил внимание Дональд Фрэнсис, один из тех, кто стоял у истоков работы с ВИЧ, — это вакцина от вируса кошачьей лейкемии. Как и ВИЧ, он относится к ретровирусам, и это был единственный ретровирус, который к тому времени удалось победить.
Белок оболочки ВИЧ (Env) с размеченными мишенями для атаки антител
Dennis R Burton et al. / Nature Medicine. 2004
С кошачьей лейкемией справились с помощью инактивированной вакцины, но этот метод опасно пробовать на людях, особенно если речь идет о вирусе, от которого нет лекарства — если что-нибудь пойдет не так, то испытуемых спасать будет нечем. Поэтому технологию было решено «списать» с другого орудия победы — вакцины от гепатита В. Она появилась в 1981 году — это был антиген, полученный дроблением вирусных частиц из плазмы крови переболевших людей. В 1986 году вакцину усовершенствовали: к тому времени начался бум рекомбинантных ДНК, антиген гепатита научились выращивать в клетках дрожжей, и казалось, что и ВИЧ удастся победить тем же путем.
Через два года после обещания Хеклер первые вакцины на основе вирусных антигенов, действительно, уже испытывали на животных. Но к людям первой вышла другая вакцина — на основе вируса Vaccinia со встроенным участком генома ВИЧ. Клинические испытания 1986 года прошли на гражданах Заира и, как часто бывает в таких случаях, были этически спорными: оказалось, что в них участвовали дети. Кроме того, как выяснилось позже, некоторые из них умерли от побочного действия вакцины, и после этого никто уже не пытался оценить безопасность и эффективность пробной вакцины. С тех пор в мире прошло уже более двух сотен клинических испытаний разного рода вакцин, но до третьей фазы дошло менее десятка. Остальные не смогли заставить иммунную систему человека отреагировать на вторжение и принять своевременные меры.
Прошло только 8 лет, прежде чем стало понятно, что не так с первыми поколениями вакцин. Все антитела, которые производил организм испытуемых, работали только с модельными, лабораторными штаммами — и были бессильны против настоящего, «дикого» вируса. Тогда ученые впервые задумались (хотя знали об этом еще с 1985 года) о том, что войско их врагов неоднородно. Например, выяснилось, что разные типы ВИЧ используют разные «двери» внутрь клеток. Те, которые служили лабораторным стандартом, попадали в лимфоциты через молекулу CXCR4, но в крови реальных пациентов встречались и те, что заходили через рецептор CCR5.
Правда, позже оказалось, что тип «двери», который использует вирус, не связан с его уязвимостью к антителам. Тогда появилось другое предположение: возможно, вирус просто многолик, и речь идет не об одном его типе, а о целом семействе. И действительно, с 2000 года ученые выделяют более десятка типов ВИЧ (от A до L) и продолжают находить новые подтипы. Но и их не удалось однозначно связать с иммуногенностью: иными словами, принадлежность вируса к тому или другому типу не связана с тем, как он будет реагировать на антитела.
Филогенетическое дерево вирусов иммунодефицита человека группы М, цветом обозначен недавно обнаруженный представитель подтипа L
Yamaguchi, Julie et al. / JAIDS, 2020
Судя по всему, беда с вирусом иммунодефицита человека состоит не в разнообразии его типов, а в том, что это разнообразие растет внутри каждого отдельно взятого организма. После того, как ВИЧ колонизирует клетки человека, он продолжает мутировать, и делает это быстрее, чем организм успевает выработать антитела против предыдущей «версии» врага. По последним подсчетам, за один раунд копирования в клетке он накапливает в среднем 0,004 мутации на одну пару оснований, то есть всего около 36. Это по меньшей мере на порядок чаще, чем у вируса гепатита.
Строго говоря, это самый быстро мутирующий из известных нам биологических объектов. Таким образом, получается, что мы должны научить иммунную систему производить антитела к многоликому врагу, который вдобавок переобувается на бегу. Грубо говоря, если создание других вакцин — это стрельба по тарелочкам, то в случае с ВИЧ эта тарелочка летит быстрее звука.
Ситуация осложняется тем, что после первого же промаха ружье можно выкидывать. Поскольку ВИЧ — ретровирус, он встраивает свои гены в ядерную ДНК. И вычеркнуть их оттуда мы уже не можем — по крайней мере, до сих пор не научились. Это значит, что если вакцина не сразила врага первым ударом, то он, попав внутрь клеток, оттуда уже не уйдет. Можно приостановить его размножение, можно запретить ему выходить наружу (чем и заняты современные антиретровирусные лекарства), но он в любом случае останется внутри. С ним придется жить.
Собственно говоря, ровно поэтому у нас нет и естественных историй успеха. До сих пор не известно ни одного случая, в которых человек переболел бы ВИЧ-инфекцией в классическом смысле этого слова, то есть сначала носил в себе вирус, а потом перестал, без каких-либо вмешательств извне. И это в своем роде уникальная проблема. Обычно, когда ученые начинают искать вакцину, у них есть реальный пример того, как должна выглядеть их победа — то есть человек, который болел и излечился — его-то победу они и пытаются воспроизвести. Зная ответ заранее, ищут способ к нему прийти.
Но в этот раз все совсем по-другому. Энтони Фаучи, который возглавил Национальный институт аллергии и инфекционных заболеваний США (NIAID) в 1984 году, с самого начала предупреждал: ответа нет, и мы даже не знаем, решаема ли эта задача в принципе. Никто не может знать заранее, сумеем ли мы справиться с ней лучше, чем природа.
Принятие
Прошло 36 лет. 1 июля 2020 года Фаучи опубликовал очередной программный текст о трудностях и перспективах борьбы с ВИЧ. Теперь он оптимистичнее, чем в 1984-м: бессменный директор NIAID пишет о «технологических достижениях, которые привнесли надежду в когда-то отчаянную ситуацию» и называет победу над эпидемией «мыслимой».
Значит ли это, что люди стали меньше болеть? Увы, нет. Число инфицированных продолжает неумолимо расти, пусть и делает это медленнее, чем до 2000-х годов (Россия, увы — одно из немногих исключений в этом тренде).
Может быть, у нас наконец-то появилась вакцина? Тоже нет. Лучший результат, которым мы сегодня располагаем, получили еще в 2009 году — тогда в ходе испытаний в Таиланде в группе людей, получавших вакцину, вирусом заразились на 31 процент меньше человек, чем в контрольной группе. Сейчас в разгаре два других клинических исследования, в Африке (фаза 2b) и в США (фаза 3). В обоих используются мозаичные вакцины, которые содержат фрагменты белков от разных типов ВИЧ. Оба еще далеки от завершения.
Но если какая-то вакцина и прорвется сквозь испытания, это не обязательно станет концом эпидемии. С таким многоликим противником, как ВИЧ, не бывает полумер. Если хотя бы в небольшом проценте случаев вакцина будет давать осечку (что в целом характерно для вакцин), то редкие незащищенные организмы превратятся в инкубаторы, где ВИЧ сможет быстро эволюционировать в новый, незнакомый нам подтип. И коллективный иммунитет, который позволил справиться с эпидемиями других вирусов, просто не сможет образоваться. Поэтому, даже если вакцина появится, нам, вероятно, предстоит жить так, как будто ее не существует.
Оптимизм Фаучи опирается не столько на научный прогресс, сколько на то, что мир постепенно учится соседствовать с ВИЧ-инфекцией, подобно тому, как организм пациентов понемногу привыкает жить с вирусом внутри. Не имея шансов оставить вирус позади, мы все еще можем бежать с ним бок о бок и пытаться опередить его хотя бы на полшага.
Мы научились это делать внутри организма большинства ВИЧ-инфицированных людей: современные лекарства позволяют им сравняться по продолжительности жизни с теми, кому повезло прожить ее без вируса. Ни один из препаратов не позволяет избавиться от ВИЧ навсегда (хотя последние разработки, возможно, позволят принимать лекарства два раза в год, а не каждый день), зато они помогают разорвать цепь заражений: в крови большинства людей, принимающих антиретровирусную терапию, вирус не определяется, а значит, они не передают его другим. Этот принцип называют «лечение как предотвращение»: в отсутствие вакцины ее пришлось заменить лекарством.
Другой способ обогнать вирус — профилактика. Если в крови постоянно поддерживается небольшая концентрация противовирусных средств, то ВИЧ не успевает проникнуть в клетки и в них размножиться. Защита от заражения при профилактике достигает 99 процентов — но таблетки придется пить каждый день, обезопасить себя раз и навсегда мы до сих пор не можем.
Стратегия бега с опережением постепенно приносит свои плоды. Хотя число новых случаев ВИЧ ежегодно продолжает измеряться миллионами, смертей от последствия заражения стало в два раза меньше за последние 15 лет. К 2020 году ООН поставила себе задачу «90-90-90» (подробнее о том, как мир к ней движется, читайте в нашем материале «Успеть за 10 лет»): 90 процентов инфицированных должны получить свой диагноз, 90 процентов людей с диагнозом должны получать терапию, 90 процентов людей на терапии должны жить без детектируемого вируса в крови. Поставленный срок подходит к концу, и пока мы ждем результатов, сложно сказать, насколько этот план удалось выполнить. Но можно заметить, что в нем нет ни слова о вакцине.
Даже в последнем программном тексте Фаучи вакцина упоминается лишь вскользь — как финальный штрих, без которого о полной победе над эпидемией говорить не получится. Но не она будет тем самым оружием и не она главная цель для борцов с ВИЧ — потому что она, вероятно, недостижима.
На этом фоне вирус SARS-CoV-2 кажется не таким опасным врагом — по крайней мере, из того, что мы знаем о нем сегодня. Он не столь разнообразен и мутирует медленнее. Многие люди выздоравливают после болезни и приобретают к вирусу иммунитет — а значит, нам есть на что ориентироваться. У нас даже есть наработки вакцин против его родственников и предшественников.
Так что задача выглядит легко решаемой — и если что-то пойдет не так, мы знаем способы договориться с эпидемией и без вакцины.
Просто это занимает гораздо больше времени.
Полина Лосева
Источник
Будет ли создана вакцина от ВИЧ?
Инфекционные болезни, приводящие к долгосрочному ухудшению здоровья, были неизменной угрозой человечеству, но благодаря вакцинации многие из них остались лишь в истории. Такие вирусы как полиомиелит, гепатиты B и С, папилломавирус человека могут приводить к хроническим заболеваниям, но современная медицина позволяет эффективно от них предохраниться. Но когда речь заходит о вирусе иммунодефицита человека (ВИЧ), который, по мнению многих эпидемиологов, достиг уровня пандемии, исследователям не удается добиться такого успеха.
ВИЧ проходит через три стадии (по классификации Центров по контролю и профилактике заболеваний США, в России выделяют четыре стадии — прим. ред.). Острый ВИЧ проявляется в виде симптомов, напоминающих грипп, которые возникают спустя несколько дней или недель после инфицирования. За ним следует хронический ВИЧ, бессимптомная стадия, которая может затянуться на несколько лет. Если не лечиться, хронический ВИЧ рано или поздно переходит в синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД).
СПИД постепенно вызывает отказ иммунной системы, позволяя развиваться оппортунистическим инфекциям и дефектным клеткам, от которых тело обычно избавляется. У человека со СПИДом обычная простуда может вызвать отказ легких, а скопление мутировавших клеток может развиться в опухоль куда вероятнее, чем у здорового человека.
Болезнь не привлекала внимания медицинского сообщества до 1981 года, пока не появились сообщения о вспышках среди гомосексуальных мужчин Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Сан-Франциско. Речь шла о специфическом онкологическом заболевании под названием саркома Капоши и нетипичном легочном заболевании, которое называется пневмоцистной пневмонии. К концу года стало известно о 337 случаях ВИЧ. Из этих пациентов к 31 декабря умерло 130 человека.
Азидотимидин был представлен в 1987 году в качестве первого средства от ВИЧ, но только в 1997 году новым стандартом лечения стала высокоактивная антиретровирусная терапия (АРТ), которая привела к 47-процентному снижению уровня смертности. АРТ не может избавить тело от ВИЧ, но эффективное лечение способно снизить вирусную нагрузку до такой степени, что она становится неопределяемой. Это означает, что стандартный тест на ВИЧ не сможет выявить наличие вируса, он не может быть передан другому человеку и не разовьется в СПИД.
Почему так сложно создать вакцину от ВИЧ?
После того как в 1984 году исследователи из Национальных институтов здравоохранения США и Института Пастера подтвердили, что ВИЧ-инфекция приводит к СПИДу, Маргарет Хеклер, министр здравоохранения и социальных служб США, объявила, что вакцина станет доступна в течение двух лет. Но сама природа ВИЧ существенно усложнила задачу ее создания.
Ведущий специалист по профилактике СПИДа Маттео Кассолато говорит: «В отличие от кори и других вирусов, в случае с ВИЧ наша иммунная система не обладает способностью самостоятельно восстанавливаться. Поскольку люди, заразившиеся ВИЧ, не могут сами уничтожить вирус, мы не знаем, как защита от ВИЧ работала бы у человека. Если бы мы это знали, разработчики вакцин знали бы, какой тип иммунной реакции должна вызывать вакцина в наших телах, чтобы добиться защиты от ВИЧ-инфекции».
Задача вакцин состоит в том, чтобы тренировать иммунную систему защищаться от инфекций, используя мертвые или ослабленные патогены или их производные, такие как антигены или ДНК. Эти мертвые или ослабленные патогены вызывают иммунную реакцию, и учат организм в будущем узнавать атакующие инфекции.
Но организм человека не формирует иммунного ответа, как на те патогены, от которых можно вакцинироваться.
Кассолато объясняет: «Когда какой-либо чужеродный патоген проникает в тело, иммунная система в нормальных условиях идентифицирует вирус и пытается его контролировать или уничтожить. Специальные клетки под названием CD4 и СD8 узнают, что вирусу тут не место, и атакуют его.
Но в случае с ВИЧ клетки CD4 и CD8 активируются на фоне вируса. Заражая те же клетки, что предположительно должны нас защищать, ВИЧ ослепляет и ослабляет нашу иммунную систему».
Невозможность испытаний на животных
Генетическое разнообразие ВИЧ также существенно усложняет вакцинацию. Вирус имеет самый высокий известный нам уровень мутаций среди любых биологических объектов, а это означает, что у него существует очень много штаммов. Исследователям, таким образом, необходимо разработать вакцину, которая может защитить от всех штаммов ВИЧ, что крайне затруднительно.
Мало того что существует множество мутаций, на самом деле, есть еще и два типа ВИЧ, оба они постепенно приводят к СПИДу, если их не лечить. ВИЧ-1 — это самый распространенный вид болезни, и почти 95 % людей, зараженных ВИЧ, страдают именно ВИЧ-1. А ВИЧ-2 встречается в основном в западной Африке, откуда предположительно произошли оба вируса, потому что он куда менее заразен, чем ВИЧ-1.
Хотя ВИЧ-1 и ВИЧ-2 оказывают сходное влияние на тело человека, их генетические последовательности совпадают всего на 55 %, поэтому далеко не все тесты и препараты влияют на оба типа. Вполне может быть, что и вакцина будет предохранять только от одного.
Наконец, главная проблема заключается в том, что у ученых нет надежной экспериментальной модели на животном, позволяющей провести испытания вакцины, а это ключевая стадия разработки вакцин.
«Хотя некоторые виды испытаний на животных провести и можно, они существенно ограничены», — говорит Кассолато. «Существует родственный вирус, который называется вирус иммунодефицита обезьян, но приматы не заражаются и не передают ВИЧ, а это значит, что сложно будет сравнить, как вакцина работает у приматов и как она будет работать у людей».
Что происходит сейчас
До сих пор наиболее успешной вакциной от ВИЧ считалась RV144, испытание которой провели в 2009 году. Исследование, более известное как тайский эксперимент, включало 16 402 мужчин и женщин в возрасте от 18 до 30 и продолжалось почти шесть лет. Участники рандомизированного двойного слепого исследования получали либо вакцину от ВИЧ, либо плацебо, а затем тестировались на ВИЧ каждые шесть месяцев в течение трех лет, чтобы ученые могли отследить их инфекционный статус.
Участникам исследования сделали четыре инъекции вакцины под названием ALVAX HIV и две инъекции другой вакцины — AIDSVAX B/E. ALVAX HIV содержала генетически сконструированные версии трех генов ВИЧ (env, gag и pol), а AIDSVAX B/E состояла из генетически сконструированного белка gp120, который находится на поверхности вирусных частиц.
В конце исследования уровень инфицирования ВИЧ среди добровольцев, которые получили экспериментальную вакцину, оказался на 31 % ниже, чем уровень заражения среди тех, кому давали плацебо. Но министерство здравоохранения Таиланда сочло уровень успеха в 31 % недостаточно высоким, чтобы дать вакцине зеленый свет. Тем не менее, так появилось первое доказательство того, что вакцины в принципе могут быть эффективны в снижении риска заражения ВИЧ. «Пускай 31 % никак не назвать отличным результатом, но он доказывает, что вакцина от ВИЧ способна защищать от вируса», — говорит Кассолато.
Сегодня проходит ряд других испытаний вакцин от ВИЧ, и две из них — Imbokodo и Mosaico – выделяются на фоне прочих.
Imbokodo и Mosaico — два обнадеживающих исследования
Исследование Imbokodo, которое было начато в ноябре 2017 года, должно показать, сможет ли вакцина, разработанная Janssen, безопасно и эффективно сокращать число новых заражений ВИЧ. В нем участвуют молодые женщины в возрасте от 18 до 35 лет, оно проводится в Малави, Мозамбике, ЮАР, Замбии и Зимбабве. В восточной и южной Африке женщины и девочки составляют около 60 % населения с ВИЧ.
Компания Johnson & Johnson объявила в 2020 году, что все 2600 участниц испытания были наконец вакцинированы и что предварительные результаты станут доступны самое позднее в конце 2021 года.
Отталкиваясь от концепции Imbokodo, испытание Mosaico покажет, сможет ли очень сходная вакцина наладить иммунную реакцию на ряд штаммов ВИЧ среди цисгендерных мужчин и трансгендерных людей, которые занимаются сексом с другими цисгендерными мужчинами или трансгендерными людьми. Участники исследования Mosaico, которое началось в июне 2019 года, в возрасте от 18 до 60, живут в США, Аргентине, Италии, Мексике, Перу, Польше и Испании.
В Европе, Северной и Южной Америках гомосексуальные, бисексуальные мужчины и трансгендерные люди в высокой мере поражены ВИЧ — две трети новых диагнозов ВИЧ в США ставят гомосексуальным и бисексуальным мужчинам, около 14 % трансгендерных женщин в стране ВИЧ-положительны. Участники испытания Mosaico должны отвечать ряду требований: относиться к ЛГБТ — недостаточно, чтобы считаться входящими в группу риска.
В течение последних шести месяцев с ними должно произойти хотя бы что-то одно из перечисленного: занятие анальным или вагинальным сексом без презерватива в принимающей роли вне двенадцатимесячных моногамных отношений с партнером, о котором известно, что он имеет ВИЧ-отрицательный статус либо ВИЧ-положительный статус и принимает АРТ; диагноз ректальная или уретральная гонорея, хламидиоз или сифилис; употребление стимуляторов, таких как кокаин или амфетамины; или секс с пятью или более партнерами.
Оба исследования посвящены мозаичной вакцине под названием Ad26.Mos4.HIV. Вакцина использует сконструированный аденовирусный вектор, безобидного родственника обычной простуды, который должен доставить в организм «мозаику» из тщательно подобранных антигенов ВИЧ.
Эта комбинация антигенов, как надеются исследователи, может стимулировать иммунную реакцию у участников исследований. Комбинации антигенов не встречаются в каком-то конкретном вирусе ВИЧ, они собраны вместе из разных вирусов, так что вакцина сможет защищать от множества распространенных штаммов ВИЧ.
Исследования различаются тем, что именно используется как бустер инъекции. Вирусная оболочка ВИЧ содержит белок под названием gp140. В испытании Mosaico третья и четвертая инъекции будут сопровождаться комбинацией белков gp140 из Clade C, доминирующего типа ВИЧ в Африке и Азии, а также мозаикой из белков gp140 других штаммов. В набор Imbokodo, с другой стороны, входят только белки gp140 из Clade C.
«Разработка любой вакцины очень сложна, но с ВИЧ все особенно непросто, — говорит Кассолато. — Однако наука и исследования продвигаются вперед, и создание вакцины, несомненно, не является невозможным».
Источник